Осмысление размытости

(мировоззренческое введение к курсу «Основы сценария»)

В недавних приращениях западноевропейского сознания ведущее место за­ни­мает частица «пост». Пост­струк­турализм, постпозитивизм, постмодернизм, по­ст­­история и так далее. Изучая курс «Ос­новы сценария», невозможно обойтись без той концептуальной платформы, которую выкатил из туннеля Времени пост­модернизм. Проведём процедуру ос­мыс­ления этого понятия.­

Если философия и метафизика, в частности, это рефлексия знания, то постмодернизм – это рефлексия философии, рефлексия рефлексии. С момента своего появления постмодернизм рассматривался как феномен искусства философии Франции, но уже с 70-х годов становится фактом европейской культуры. В рамках пост­модерна понятием «модерн» обозначается мышление нового времени, осмыс­ляющего процесс научной, религиозной и философской эволюции, начавшейся в Европе с XVII века. В узком смысле модернизм – художественное литературное течение конца XIX – начала ХХ века. Речь идёт о множественности форм рацио­нальности в рамках искусства.

Всевозможные цитаты, раздражающие комбинации цветов, звуков, красок, гибриды образований старых художественных форм замелькали во всех областях искусства от музыки до кинематографа. Так понятый пост-модерн экспертами-теоретиками оценивался как очередной кризис искусства и культуры, и только итальянский писатель и философ Умберто Эко в послесловии к своему произ­ведению «Имя розы» в 1980 году аргументирует принципы постмодернистского мироощущения.

Сравнительно целостная концепция постмодернизма появляется в конце 70-х годов. В основе её было непринятие социальных утопий, иллюзий массового сознания, нашедшее своё отражение в социальных движениях конца 60-х годов. С другой стороны, обнаруженный искусством факт существования множествен­ности, существования жизненных миров, плюрализма, форм культуры, никак не вписывался ни в концепцию развития классической рефлексии, ни в пробле­матику направления современной философии (марксизм, экзистенциализм, нео­фрейдизм, структурализм и так далее), каждое из которых притязало на уни­версальность.

Плюрализм, как состоявшаяся реальность и как новая модель восприятия культуры и общества, не мог быть аргументирован воспроизведением базовых исходных идей философской традиции, идущей от Платона к Гегелю и со­относящейся с познанием абсолютной истины. Вполне очевидно, что новое постмодернистское мышление существовало по каким-то другим правилам: апел­ляция к несоответствии теории предмету, явления эталону, образцу здесь теряло всякий смысл. Но ведь и сам плюрализм, как множественность форм, не мог быть себе критерием или последней инстанцией. Как выяснилось далее, плюрализм означал не осуществление свободы как вседозволенности, а осуществление множественности возможностей в жестких рамках строжайшей дисциплины разума. Значит, речь шла о новой рациональности, понятой постмодернистским сознанием как возвращение мировоззрению качества истинности, утраченного философией в Новое время. Речь шла о необходимости восстановления классической функции разума, место которого занял исчисляющий и препарирующий рассудок. В определенном смысле эта идея явилась методологическим основанием для следующих конструкций постмодернистского мышления. Тем более что всё же основным направлением его явились не столько новые факты реальности, сколько уже существующие культуры и стандарты, и стереотипы их объяснений. Поэтому новое мышление, прежде всего, стремится избавить собственную мысль от ограничений, накладываемых на неё эпохой – онтотеология, по Жаку Деррида. Философия присутствия, то есть собственно философия, с тем, чтобы за словами и явлениями открылось сокрытое ею – красочный и противоречивый многоразличный плюралистический мир озна­чаемого. В этих же целях деконструируются такие составные компоненты миро­воззрения, как Бог, я, цель, смысл, реальный мир, истина как соответствие. С целью формирования постсовременного мироощущения, способного к новому единству научных, эстетических, религиозных, философских интуиций.

Иначе говоря, деконструкция, отвергающая классическую проблему истины, одно­временно предлагала и реконструкцию открытой неформируемой бесконечно продолжающейся окончательно незавершенной истины как прямой противо­положности прежней субстанциональной истине.

Первое условие настоящего философствования для таких разнохарактерных мыслителей, как Умберто Эко, Мишель Фуко, Жак Деррида, Роллан Барт, Жиль Делёз, Жан Лиотар, – это вера в разум. Этот достаточно парадоксальный для традиционной точки зрения факт означает ни что иное, как требование антидогматизма, отказ от жесткого докт­ринального монологизма, разрушение системы символических противополож­ностей, отказ от двоичного исчисления мира, то есть от бинарных оппозиций, типа рациональное - иррациональное, конечное - бесконечное, старое - новое, дух - материя, материализм - идеализм и так далее.

В связи с тем, что пространство культуры стало многомерной структурой, идея Разума означала переход с по­зиций классического антропоцентрического гума­низма на позиции гуманизма универсального, экологическое измерение которого обнимает всё человечество, природу, космос и вселенную.

Второе условие возрождения идеи истины, которое противоположно истине как соответствию. Речь идёт о перестройке мышления, приписывающего миру статус быть иррациональным. Постмодернизм отказывается от логицизма, веду­щего к абсолютной истине, таким путем теория релятивизируется. Благодаря та­кой процедуре традиционные проблемы познания, овладения миром теперь сопро­вождаются взаимодействием с ним. По мере овладения миром мы не только о нём узнаем всё больше, но растёт и наше незнание о нём.

В постмодернизме знание не просто кумулятивно, но основано на всё рас­ширяющемся незнании. В таком рафинированном знании речи не может быть о раз и навсегда данных истинах или о диалектике относительного и абсо­лютного.

Постмодернистский взгляд на динамику науки словно иллюстрирует мысль Николая Кузанского об учёном незнании ещё XV века: «Чем больше мы знаем, тем больше мы становимся осведомлены о том, чего мы не знаем». Если иметь в виду сферу культуры в целом, отказ от классического понимания истины, непременно содержащего в себе единую точку зрения, означал отказ от европоцентризма и этноцентризма, что само по себе свидетельствует об определенной плодо­творности антииерархических идей культурного релятивизма, утверждающего многообразие, самобытность и равноценность всех граней творческого потен­циала человечества. Весьма привлекательная идея постмодерна в плане создания единой универсальной культуры, единой науки, истории и новых форм, уни­версальных для науки и искусства; идея сближения религий вовсе не означает, что речь идёт здесь о каком-то всеедином мировоззрении. Скорее постмодернизм ставит задачу каждому и говорит о необходимости принятия к сведению других культурных традиций, миро­воззренческих ориентиров, духовных миров других людей. Сам принцип культурной автономности и взаимной дополнительности духовных традиций здесь понимается как необходимость взаимного ученичества.

Представления постмодернизма о мысли и знании культуры как идеологизи­рование тотальности текстов и лингвистических конструкций является важным ус­ло­вием для существования и развития новой философии.

Поясним: рождаясь, человек осваивает мир не непосредственно сам, не деятельностно – это нево­з­можно, – но с помощью языка, слов, текстов, которые достались ему по наслед­ству. Мышление, не наученное мыслить самостоятельно, пользуется словом, текстами, ограничивая спектр значений заданными транслируемыми смыслами. Так человек, подверженный воздействию средств массовой коммуникации, со­з­дает удобный для себя мир, в котором вместо действительных чувств и мыс­лей подставлены подменные образования, в результате чего он начинает жить в фантомном мире псевдомыслей, псевдочувств, псевдодействий.

Таким об­разом, появляется серое большинство, слепо верящее в одну единственную, спе­циально транслируемую для него истину. По этому поводу Умберто Эко иро­нично заметил: «Дьявол – это высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина, никогда не подвергающаяся сомнению».

Задача состоит в том, чтобы прорваться в зазеркалье языка, а точнее текстов, с целью постижения сокрытого означаемого. Пространство культуры духовных форм деятельности – это пространство Ризомы. Потенциально такая структура безгранична, хотя на самом деле ещё не достроена до конца. Понятие Ризомы будет подробно рассмотрено ниже. Наше освоение мира-лабиринта подобно пу­тешествию по равнозначным возможностям дорожек Ризомы.

Постмодернистское мышление постоянно занимается двумя взаимоисключаю­щими вещами. Оно осуществляет одновременную процедуру разборки кон­струкции традиционных культурных форм и их же реконструкцию, то есть процедуру, связанную с отрицанием первосмыслов и одновременно сборку новых смыслов, необходимых для дальнейшей динамики культуры и самого человека.

Философские концепции представителей постмодернистского мышления.

Один из центральных моментов концепции Жака Деррида – критика понятия центра, или первоначала, субстанции, сущности, как некого организующего на­чала классической логоцентрической философии. Мир культуры и сам человек рассматривается Деррида как бесконечный текст. Бесконечный слой интер­текстуальных связей неизбежно ведёт к принципиальной полисемантичности любого текста, его смысловой текучести, неопределённости. Отсюда Деррида выводит утверждение о принципиальной метафоричности, художественности всякого мышления, в том числе и философского. Деконструкция, по Деррида, является разблокированием процесса понимания, выяснением внутренней противоречивости текста, столкновения остаточных смыслов прошлого и современных смысловых стереотипов. Одно из важных понятий его философии – понятие следа. Оставляя следы друг на друге, различные тексты уничтожают причинно-следственную направленность, порождая смысловые движения. Смыс­ло­вая неисчерпаемость любого текста, невозможность окончательного синтеза требует при его анализе включения игровой установки. Отсюда внимание Дер­рида к случайным смысловым совпадениям, которые, тем не менее, всегда что-то значат. Это позволяет ему разрушать бинарные оппозиции истины-лжи, добра-зла. Но только разрушение принципов классического философствования, по мнению Деррида, неспособно к созданию принципиально новой концепции. Цель интриги деконструкции – помочь лучшему видению, более панорамному проч­тению тех, кого мы вроде бы знаем со школы. Например, Платона, Гегеля, Маркса, Фрейда, с тем, чтобы приблизиться к пониманию хотя бы того, что они на самом деле хотели сказать и что на самом деле сказали, чем они, как личности были захвачены в момент говорения. В самом деле, что такое философская деятельность, как ни критическая работа мысли над собой. Мысль должна исследовать сложившееся знание и попытаться понять, могло ли современное знание, а значит, и сама действительность в их жизни иметь иные структуры.

Концепция Мишеля Фуко построена на следующем: Фуко постулирует для каждой исторической эпохи существование специфической эписистемы, то есть проблемного поля, достигнутого к данному времени уровня культурного знания, образующегося из дискурсов различных научных дисциплин. При всей ра­з­но­родности этих дискурсов, в совокупности они, по утверждению Фуко, образуют более или менее единую систему знаний – эписистему. В свою очередь, она осуществляется в практике современников как строго определенный языковой код, свод предписаний и запретов. Эта языковая норма бессознательно опре­деляет поведение, и, следовательно, мышление, как отдельных индивидов, так и больших сообществ. Рассматривая широкий класс дискурсов, Фуко делает вывод: общество со времени буржуазных революций стремится к тоталитаризму власти.

Такая власть функционирует как постоянно действующий, стремящийся к максимальной эффективности механизм всеобъемлющего контроля. В число дискурсов-регламентов включается, например, осмотр лечащего врача, опрос больного, тюремный распорядок, система воспитания детей, архитектурные прин­ципы устройства исправительных заведений, воинский устав, обычные эк­замены и нормы нравственности. Власть заставляет свои объекты демонстрировать себя, она налагает на подвластных обязанность быть осматриваемыми. Если верно, что любое познание само формирует свой предмет познания, то это же самое делает и власть: она изучает людей не как вещи сами по себе, но как явленность их в строго определенных дисциплинарных институтах. Только власть сама об этом не подозревает, как это не сознается и объектами её изучения и манипулирования.

В концепции Лиотара технология и идеология определили современность та­кой, каковой она стала. Постмодернистское сознание способно отдать норма­тивное обрамление для оценки новых технологий, критический масштаб для выздоровления культуры. Лиотар, в отличие от своих коллег, не аргументирует разложение и непригодность концептуальных структур, обусловивших культуру нового времени, включая и современность, но видит в них же перспективные возможности для выхода из тупика. Таким образом, постмодерн в его понимании является продолжением и развитием классической и современной культуры и философии эпохи нового времени – модерна. Он подчеркивает, что постмодерн означает не новизну, а обязательный плюрализм. Только это отличает его от модерна ХХ века, где плюрализм был, но не во всех сферах, тогда как сейчас он проявляется во всей широте культуры и жизни. Однако постмодерн не есть попурри, смешение всего и всех. Отмена единых рамок самой культуры, фи­лософии, искусства и науки не означает неопределенности, анонимности, рас­сеянности. Напротив, постмодерн точен и рефлексивен, он принимает уже ставшие смысловые фигуры множественности, анализирует и защищает их в культурном отношении. Постмодерн был заключен в модерне, но только скрыт. Постмодерн живёт не отрицанием всего предшествующего, но одновременностью неодновременного, практическим осуществлением всего продуктивного, добы­того модерном. Постмодернизм, понятый подобным образом, это не конец мо­дерна, но модернизм в состоянии зарождения и состояние это постоянно, как настоятельно подчеркивает Лиотар. Говоря традиционным философским языком, содержание постмодерна, по Лиотару, является рефлексией оригинальных текстов культуры и философии нового времени до нынешнего дня. Цель постмодернистской исследовательской программы – это гуманитаризация этого мира, ставшего обездушенным благодаря самому же человеку. Философия со всеми её ответвлениями и культура нового времени были направлены на создание целостного зеркала культуры, глядясь в которое, человек познавал бы себя и получал ориентиры к самосовершенствованию. Сейчас ситуация отмечена тем, что зеркало культуры разбито и валяется у ног человечества. Каждый, глядясь в осколки, видит нечто своё, всё равноценно. Осколки зеркала отражают мир. Угол отражения у каждого осколка свой. То есть, если раньше существовала строгая иерархия уровней культуры, знаний и ценностей, и задачей большинства было подняться к её вершинам, теперь выяснилось, что все усилия экспертов и философов оказались бессмысленными, и человек находит себя и в высоком, элитном, и в низком, массовом. Наступило освобождение частей, но упразд­нилось ли целое? Если это так, в самом деле, значит, упразднились и тради­ционные ценности скрепа человечества.

Концепция Жиля Делёза. По Делёзу, корректнее различать по примеру Платона образцы (идеи) и копии. Еще более глубокое различие между копией и симукляром – фантазмом. Образец, разъясняет Делёз, тождествен сущности оди­накового, или качеству подобного. Копия – это подобие подобного. Симукляр – то, что не имеет никаких оснований в мире реальности, это копия никогда не существовавшего оригинала. В современном мире господствуют не образцы и копии, а симукляры, видимости. Погруженный в мир симукляров человек уже не переживает ни Бога, ни собственной субстанции, самоотождествлённости. Если раньше в целях проверки можно было обратиться к эмпирии, то теперь эмпиризм – это конгломерат понятий, которыми манипулирует сознание, но главное – понятия манипулируют сознанием. Именно они становятся местом встречи человека с объектом. И из этого «нигде» проявляются всё новые «здесь» и «сейчас». Только эмпиризм, пишет Делёз, может сказать: понятия и сами вещи, но вещи в свободном и диком состоянии, по ту сторону антропологических предикатов. Поэтому перед Делёзом стоит задача разрушать понятия. Исходя из подвижного горизонта и всегда децентрированного центра, и всегда смещённой периферии. Для того, чтобы создавать копии, а не симукляры, необходимо избавиться от иллюзий мышления и чувствования. И от иллюзий мышления, ориентированного на чувственно-представимое. Отбрасывание иллюзий помогает обнаружить мир разрозненности или различий, скрывающих истинные объек­тивности, состоящие из дифференциальных элементов и связей, наделенных спе­ци­фическим модусом проблематичности. Этот истинный мир идей является духовным слепком абсолютно иррационального Космоса, который вечно пре­бывает в себе, являясь изменчивым, как Протей, он всегда одно и то же, и вечно новый. Значит, его можно определить только отрицательно, через «не», вместо «нет» – отрицания. Мир, к которому надо прорваться, есть ничто, небытие. Вводя это понятие, Делёз редуцирует действительность к её конечным и начальным основаниям, таковым является Хаосмос – внутреннее тождество мира и хаоса. Хаосмос, образно говоря, сверхтяжёлая точка, где все явленности равноправны, возможности равнобезразличны, всё равнослучайно, как и их смысловая иерархия и субординация. Видимо, так это выглядит для человека, который ищет реальность безотносительно к существующим понятиям, правилам и нормам, реальность, которая ничего не выражает, которая является «вещью в себе», беседует сама с собой о делах универсума. Получается, что пространство между идеями и Хаосмосом – своеобразная площадка для маневра, дающая возмож­ность осуществления множества разнородных, но равноправных и равнозначных жизненных форм и явлений, пока не сформулируется мышление, способное к интуитивно-интеллектуальному схватыванию неразложимой целостности мира. А пока мы имеем дело не с миром в целом, и даже не с истинными объек­тив­ностями, но с его различиями, скрывающими объективности, каждой из которых свойственна множественность, которая проистекает из множественности постав­ленных идей и задач. Безличное, говорит Делёз, это скорее Апокалипсис, как третья волна временного ряда, завершающая прошлое, Ветхий Завет – вне­вре­менностью. Здесь совмещаются противоположности материального-иде­аль­ного, детерминизма-индетерминизма, конечного-бесконечного, необходи­мо­сти-случай­нос­ти, которые есть искусственное изобретение ума. Только Ницше, считает Делёз, удалось преодолеть альтернативу исторического вечного, частного-уни­вер­сального. Но ведь философия становится собой, когда она позволяет рас­суждать с позиции нигде и одновременно здесь и сейчас. Всё сказанное Делёзом означает, что постмодернистская философия, совмещая противоположности, перестаёт вносить в мир жесткие, системообразующие начала и становится с одной стороны подобна детективу, а с другой – родом научной фантастики.

Объяснение терминов: