4. Магия книги и магия Интернета

Библиотеки и информатории принадлежат различным сферам социального мира: естественно-исторически сложившейся социосфере и искусственно созданной техносфере. Естественная социосфера обладает двумя родами коммуникации: устной коммуникацией, основанной на естественном языке, и документальной, в том числе книжной, коммуникацией. Письменность, книжность, библиография, библиотеки есть естественное достояние народов и наций — результат многовекового и коллективного духовного творчества. Техносфера в последние десятилетия обогатилась глобальной (международной) электронной коммуникацией, основанной на информационно-коммуникационных технологиях. В результате в области социальной коммуникации возникла контроверза (разногласие, спор) между естественными и искусственными коммуникационными средствами. По существу, это спор о гуманизме. Естественно сложившиеся средства гуманистичны, потому что они привычны и антропоморфны (соответствуют природным кондициям человека), а искусственно созданные (техногенные) средства не столь очеловечены, но зато они более производительны, оперативны, комфортны. На основании технических преимуществ электронная коммуникация претендует на вытеснение архаичной книжности, несмотря на гуманистические качества последней. На наших глазах такое вытеснение происходит, и разбиблиотечивание общества тому пример.

Выскажу гипотезу. Если под магией понимать неотразимое воздействие на человека таинственной (рационально необъяснимой) силы, то можно обнаружить магию книги и магию Интернета. Лауреат Нобелевской премии по литературе Герман Гессе (1877–1962) написал в 1930 году небольшое эссе “Магия книги”, которое завершил словами: “За сложнейшими сплетениями бесчисленных языков и книг, созданных за многие тысячи лет, читателю в моменты озарения предстает удивительно возвышенное и сверхреальное видение — лик человека, тысяча противоречивых черт которого претворены в единое целое магией книги”16. Магия книги заключается в том, что она содержит часть духовности своего автора, которая взывает к духовности читателя. Если получается резонанс, встреча двух родственных духовностей, появляется пламя духа, обжигающее память. Поэтому Книгу можно перечитывать неоднократно, каждый раз находя в ней новое содержание. Магии книги и интимности чтения посвящены поэмы и мемуары, диссертации и монографии, афоризмы и учебные пособия, припомнить которые нет никакой возможности.

Интернет — явление новое, но уже подчинившее себе целые субкультуры интернетоманов (киберпанков), где немало интеллектуалов, обладающих развитым чувством собственного достоинства и публично бросающих дерзкий вызов традиционному истеблишменту. Ярким документом в этом отношении может служить Декларация независимости Киберпространства, сочиненная Джоном Барлоу. Вот некоторые тезисы этой декларации.

“Правительства Индустриального мира, вы утомленные гиганты из плоти и стали; моя же родина — Киберпространство, новый дом Сознания. Мы творим мир, в который могут войти все без привилегий и дискриминации, независимо от цвета кожи, экономической или военной мощи и места рождения. Мы творим мир, где кто угодно и где угодно может высказывать свои мнения, какими бы экстравагантными они ни были, не испытывая страха, что его или ее принудят к молчанию или согласию с мнением большинства. Ваши правовые понятия собственности, выражения, личности, передвижения и контекста к нам неприложимы. Они основаны на материи — здесь материи нет. Мы верим, что наш способ правления возникает на основе этики, просвещенного эгоизма и общего блага. Ваши законы провозглашают, что идеи — всего лишь еще один промышленный продукт, благородный не более чем чугунные чушки. В нашем же мире все, что способен создать человеческий ум, может репродуцироваться и распространяться до бесконечности безо всякой платы. Мы сотворим в Киберпространстве цивилизацию Сознания. Пусть она будет более человечной и честной, чем мир, который создали ваши правительства”17. Таким образом, предлагается перенести информационное общество из социальной реальности в виртуальное Киберпространство.

Магия книги и магия Интернета увлекают людей в виртуальные миры, но миры принципиально различные: книга приглашает своих читателей в психогенный мир, созданный естественным человеческим общением, а киберпространство Интернет — это техногенный мир, живущий по законам (алгоритмам) техносферы. Литература, подобно всем видам искусства, способна воздействовать не только на рациональную, но и на эмоциональную сферу людей, пробуждая сочувствие и гнев, “чувства добрые” и катарсис. Интернет переполнен знаниями (фактами и концепциями), но обделен эмоциями и волевыми устремлениями. Поэтому книжная коммуникация гуманистична, а электронная коммуникация рационалистична. Интернет — симулякр духовности собеседника (которого нет), он апеллирует к рациональному сознанию и сопутствующим эмоциям посредством механически генерируемых сообщений. В диалоге человек-машина живое пламя духа присутствует только на стороне человека, а на стороне машины — бездуховные симулякры. Впрочем, рационального пользователя редко волнует волшебная власть слова; чаще всего ему нужна простая информация. Здесь Интернет незаменим: он мгновенно выдает нужную справку, сообщает новость, передает письмо, знает все, судит обо всем, создавая иллюзию информационного всемогущества — “магию Интернета”. Взыскующую самореализации молодежь очаровывает иллюзорная жизнь, проживаемая в искусственном виртуальном мире, поэтому ряды “невольников Сети” постоянно растут, ряды же почитателей книги неуклонно сокращаются.

Согласно официальным данным, 37 % взрослого населения России (43,3 млн человек) в 2010 году были пользователями Интернета, что составляет примерно 10 % всех европейских интернет-пользователей18. В этом же году социологи чтения установили, что 20 % россиян, будущих граждан информационного общества, не имеют дома книг, а доля “нечитателей”, никогда или “очень редко” берущих в руки книги, за последние 15 лет увеличилась до 35 %19. Таким образом, информационная магия Интернета явно пересиливает гуманистическую магию книги. Если сегодня дегуманизация российского общества внушает пессимистическую печаль, то что же ожидает наше разбиблиотеченное общество завтра?

Уместно вспомнить известное пророчество Дмитрия Сергеевича Лихачева (1906–1999): “Двадцать первый век будет веком гуманитарных наук и гуманизма. В противном случае человечество может выродиться в гуманоидов, умеющих считать и пользоваться компьютерами, но их духовные ценности можно будет выразить одним-двумя словами”20. Возможно, Дмитрий Сергеевич, историк древнерусской литературы, не испытавший прелести глобализации и информатизации, излишне недоверчив к электронной коммуникации. Может быть. Но ведь проблема гуманизации человеческого общества и компенсации катастрофических последствий его дегуманизации действительно существует и обостряется угрожающим образом.

Некоторые ученые-футурологи полагают, что человек, выросший в искусственных условиях информационной среды, должен претерпеть органическую трансформацию, изменить свою природу и из банального homo sapiens или homo economicus превратиться в homo informaticus. Распространено мнение, что homo informaticus — духовно деформированный новый антропологический тип, законсервированный в своем виртуальном офисе. “Такой работник, – пишет один из авторов, – буквально “растворен” в информационной среде и целиком от нее зависит, тогда как роль социальной, привычной всем нам среды здесь вторична. По сути, это означает смену среды обитания современного человека!”21 Предсказывается, что новая искусственная среда обитания приведет к взаимному отчуждению информатизированных членов социума, разрыву социальных связей и в конце концов — к распаду самого общества. Не случайно в последние десятилетия философы оживленно обсуждают проблемы “расчеловечивания” людей, киборгизации, вытеснения естественной природы искусственными артефактами, формирования “информационной антропологии”22.

Ясно, что постчеловеку-киборгу ни книги, ни библиотеки не понадобятся. Эпидемия дисфункции чтения, распространяющаяся в наши дни, станет пандемией, охватывающей все человечество. Взращенный в информационной среде homo informaticus должен воспринимать библиофила homo legens (человека читающего) как ископаемого предка, а не как близкого родственника. Самое ужасное, что вместе с исчезновением магии книги социальная коммуникация в значительной мере утратит свою гуманистическую функцию. В нынешних государственных проектах строительства информационного общества всегда отдавался приоритет информатизации библиотек, а гуманистические аспекты неизменно оставались в тени. Прямолинейно мыслящие технократы-проектанты наивно верили, что быстродействие и экономичность Интернета и ридеров — главное доказательство превосходства электронной коммуникации над книжной коммуникацией по всем критериям, в том числе и с точки зрения гуманизации. Они ошибались. Библиотечный гуманизм заключается не в оперативном, дешевом и изобильном предоставлении текстов, релевантных данному запросу, а в том, что интеллигенты-книжники витиевато называют “магия книги” и чего технократы-интеллектуалы понять не могут. Поэтому надеяться на то, что информационные сети станут носителями гуманистических идеалов, не приходится.