4.4 Влияние информационной технологии на занятость: к "безработному обществу"?

Распространение информационной технологии на заводах, в офисах и в сфере услуг вновь разожгло вечные страхи рабочих перед вытеснением их машинами, поскольку оно делает их ненужными с позиций господствующих в нашем обществе суждений о приоритете производительности. Рост безработицы в 1980-е и 1990-е годы в Западной Европе заставил задуматься над возможным разрушением рынков труда и, следовательно, всей социальной структуры под массированным воздействием трудосберегающих технологий.

Дебаты по этому вопросу бушевали в течение последнего десятилетия, но мы все еще далеки от получения четкого ответа⁵⁹. Приводились доказательства, что согласно историческому опыту технологический прогресс приводит к замене труда людей более эффективными орудиями производства, в результате люди постоянно переходят от одного вида деятельности к другому⁶⁰. Так, в Британии между 1780 и 1988 гг. сельскохозяйственная рабочая сила сократилась по абсолютной численности наполовину и упала с 50 до 2,2% общей рабочей силы; при этом производительность в расчете на душу населения выросла в 68 раз, и этот рост производительности позволил вложить капитал и труд в промышленность, а затем в услуги, что дало работу растущему населению. Экстраординарный темп технологических изменений в американской экономике в течение XX в. также в массовом порядке забирал трудовые ресурсы у сельского хозяйства, но общее число рабочих мест, созданных американской экономикой, поднялось примерно с 27 млн. в 1900 г. до 124,5 млн. в 1994 г. С этой точки зрения, большинство традиционных рабочих мест в промышленности ждет судьба рабочих мест в сельском хозяйстве, но новые рабочие места создаются и будут создаваться в высокотехнологичном промышленном производстве и, что еще важнее, в сфере услуг⁶¹. В качестве свидетельства непрерывности этой технической тенденции легко указать на опыт самых технологически передовых индустриальных экономик Японии и США: именно они создали большинство рабочих мест в течение 1980-1990-х годов⁶². Согласно Белой книге Европейской комиссии "Рост, конкурентоспособность и занятость" (1994 г.), между 1970 и 1992 гг. американская экономика выросла в реальном выражении на 70%, занятость - на 49%; экономика Японии выросла на 173% и занятость -на 25 %. В тот же период экономика Европейского Сообщества выросла на 81 %, но занятость увеличилась только на 9% (Commission of the European Union 1994: 141). О чем комиссия не говорит- это то, что почти вся новая занятость была создана государственным сектором: уровень занятости в частном секторе в течение 1980-х годов топтался на месте. В 1990-х годах разрыв в динамике занятости между Европой, с одной стороны, и США, Японией и Юго-Восточной Азией, с другой, увеличился (см. рис. 4.4). Кроме того, между 1993 и 1996 гг., когда большая часть Европы переживала высокую безработицу, экономика Соединенных Штатов, расширяя применение технологии в офисах и на заводах, создала свыше 8 млн. новых рабочих мест. И уровень квалификации новых рабочих мест был в среднем более высок, чем средняя квалификация рабочей силы в целом. Для рынка труда последних двух десятилетий характерно массовое включение женщин в работу по найму: уровень занятости женщин в возрастной категории от 15 до 64 лет увеличился в 1970-1990 гг. с 48,9 до 69,1 % в США; с 55,4 до 61,8% в Японии; с 48,1 до 61,3% в Германии; с 50,8 до 65,3% в Соединенном Королевстве; с 47,5 до 59% во Франции; с 33,5 до 43,3% в Италии; и с 29,2 до 42,8% в Испании (источник: OECD, Main Economic Indicators, 1995).

Однако давление этого существенного роста предложения труда, в отличие от Западной Европы, не привело к высокой безработице в США и Японии.

В более широком контексте, в то время как число рабочих мест в промышленности стран ОЭСР падало, в развивающихся странах оно быстро росло, более чем компенсировав потери на мировом уровне (см. рис. 4.5, а, б и рис. 2.5 в главе 2). Все свидетельства указывают на тот факт, что высокая безработица является главным образом европейской проблемой, вызванной ошибочной макроэкономической политикой и институциональной средой, которая препятствует созданию рабочих мест в частном секторе. Так, в долгосрочной перспективе между 1960 и 1995 гг. занятость в среднем за год росла в Северной Америке на 1,8% в год, в Океании - на 1,7%, в Японии - на 1,2%, в странах ЕАСТ -Европейской ассоциации свободной торговли (EFTA - European Free Trade Association) -на 0,6%, но в Европейском Союзе-только на 0,3%⁶³. В 1993-1994 гг. в Европейском Союзе страны с наиболее широким распространением электронных технологий (Австрия, Швеция, Германия) оказались также странами с самой низкой безработицей, в то время как технологически отсталая Испания продемонстрировала наиболее высокий уровень безработицы. Однако в противоположном направлении правило не работает: слаборазвитая в техническом отношении Португалия имела относительно низкую безработицу, в то время как высокотехнологичная Финляндия имела вторую по величине норму безработицы. Как показывает таблица 4.23 (в Приложении А), уровни занятости, по-видимому, объясняются институциональными различиями, в то время как следствия различий технологических уровней не образуют устойчивой модели. Если по международным данным и возможно построить какую-нибудь модель, она будет указывать в сторону, противоположную луд-дитским предсказаниям: более высокий технологический уровень обычно связан с низким уровнем безработицы.

 Источник: ILO, OECD. Рис. 4.4. Индекс роста занятости по регионам, 1975-1994 гг.

 Источник: International Labour Office: база данных STAT; разработано Wieczorek (1995).

Рис. 4.5. Ежегодная прогрессия занятости в обрабатывающей промышленности (ISIC 3), 1971-1989 гг.:

а - в 9 промышленных странах;

б- в 12 развивающихся странах.

Однако провозвестники массовой безработицы во главе с достопочтенным Римским клубом утверждают, что такие расчеты основаны на ином историческом опыте и приводят к недооценке радикально новых воздействий технологии, последствия которой универсальны и всеобъемлющи, поскольку они относятся к обработке информации. Таким образом, если следовать данной аргументации, то получается, что исчезновение рабочих мест в промышленности (вслед за рабочими местами в сельском хозяйстве) будет недостаточно компенсировано рабочими местами в сфере услуг, поскольку рабочие места в сфере услуг сами быстро автоматизируются и вытесняются, а в 1990-х годах это движение как раз ускоряется⁶⁴. Очевидный вывод из этого анализа сводится к тому, что нашим обществам придется выбирать между массовой безработицей с ее спутником - резким разделением общества между занятыми и безработными/эпизодически работающими, и новым подходом к самим понятиям труда и занятости, открывающим путь к полной перестройке социальной организации и культурных ценностей.

Признавая важность вопроса, международные институты, правительства и исследователи предприняли экстраординарные усилия для оценки воздействия новых технологий. Дюжины технически изощренных исследований были проведены в последние 15 лет, особенно в течение 1980-х годов, когда еще была надежда, что данные могут дать ответ. Чтение таких исследований ясно показывает трудность поиска. Очевидно, что введение роботов на сборочных линиях сократит живое рабочее время для данного уровня выпуска. Но отсюда не следует, что это сокращает занятость в фирме или даже в отрасли. Если наивысшие качество и производительность, достигнутые внедрением электронных механизмов, увеличивают конкурентоспособность, тогда и фирма, и отрасль должны увеличить занятость, чтобы удовлетворить расширенный спрос, являющийся результатом большей рыночной доли. Таким образом, вопрос поднимается на национальный уровень: новая стратегия роста должна подразумевать рост конкурентоспособности ценой сокращения занятости в некоторых секторах, при одновременном использовании созданного таким образом избытка для инвестиций и создания рабочих мест в других секторах - таких, как деловые услуги или отрасли, связанные с охраной окружающей среды. В конечном итоге, чистый прирост или сокращение занятости будут зависеть от конкуренции между государствами. Теоретики торговли тогда доказали бы, что здесь нет никакой игры с нулевой суммой, поскольку расширение глобальной торговли пойдет на пользу большинству партнеров, увеличивая общий спрос. Согласно этой аргументации потенциальное сокращение занятости явилось бы следствием распространения новых информационных технологий, если только;

расширение спроса не компенсирует рост производительности труда; и

не существует институциональной реакции на такое несоответствие путем сокращения не рабочих мест, но рабочего времени.

Это второе условие особенно важно. В конце концов, история индустриализации показала долгосрочный рост безработицы, производства, производительности, реальной заработной платы, прибылей и спроса, одновременно значительно сократив рабочее время на базе прогресса технологии и менеджмента⁶⁵. Почему этого не должно происходить на нынешней стадии технико-экономической трансформации? Почему информационные технологии должны оказать более существенное негативное влияние на совокупный объем занятости, чем автоматизация или механизация в ранних десятилетиях XX в.? Обратимся к эмпирическим свидетельствам.

Столкнувшись с избытком исследований, касающихся стран и отраслей в 1980-х годах, Международная организация труда заказала несколько обзоров литературы, которые должны были показать состояние знаний об отношениях между микроэлектроникой и занятостью в различных контекстах. Среди таких обзоров выделяются два хорошо документированных аналитических обзора Рафаэля Каплинского⁶⁶ и Джона Бессанта⁶⁷. Каплинский подчеркивает необходимость различать выводы на восьми уровнях: процесса, завода, фирмы, отрасли, региона, сектора, национальном уровне и метауровне (имеется в виду обсуждение различных последствий, связанных с альтернативными социотехничес-кими парадигмами). Рассмотрев свидетельства по каждому из этих уровней, он заключает:

"Насколько можно судить по частным исследованиям, предлагающим сколько-нибудь отчетливые выводы по проблеме, похоже, что количественные макро- и микроисследования приводят к фундаментально разным заключениям. На уровне процессов и заводов исследования обычно указывают, по-видимому, на значительное сокращение труда. Однако модели национального уровня чаще приводят к выводу, что в ближайшее время не будет значительных проблем с занятостью"⁶⁸.

Бессант отбрасывает как чрезмерные "постоянные страхи по поводу автоматизации и занятости", которые высказывались с 1950-х годов. Затем, после пристального изучения результатов исследований он пишет, что "становится все более ясным, что модель эффектов занятости, связанных с микроэлектроникой, может варьировать в широком диапазоне". Согласно свидетельствам, рассмотренным Бессантом, микроэлектроника, с одной стороны, ликвидирует часть рабочих мест в некоторых отраслях. Но, с другой стороны, она вносит вклад в создание новых рабочих мест и модифицирует их характеристики. Общее уравнение должно принимать в расчет несколько элементов одновременно: "новую занятость, созданную предприятиями, производящими продукцию, основанную на микроэлектронике; новую занятость в передовых технологиях, созданных в существующих отраслях; занятость, ликвидированную изменением процесса в существующих отраслях; занятость, ликвидированную в отраслях, продукция которых была замещена продуктами, основанными на микроэлектронике, такими, как телекоммуникационное оборудование; занятость, утраченную через потерю общей конкурентоспособности, вызванной неприятием микроэлектроники. Если учитывать все эти обстоятельства по всему спектру, модель оказывается моделью и выигрыша, и потерь при относительно небольшом общем изменении занятости"⁶⁹.

Если взглянуть на исследования по отдельным странам в течение 1980-х годов, то становится очевидным, что результаты несколько противоречивы, хотя в целом возникает, кажется, то же явление неопределенности. Проведенное в 1985 г. японским Институтом труда исследование, касающееся занятости и влияния на труд новых электронных технологий в таких разных отраслях, как автомобилестроение, газеты, электромашиностроение и программное обеспечение, показало, что "в каждом случае введение информационной технологии не было нацелено на сокращение рабочей силы и не сократило ее впоследствии"⁷⁰.

В Германии наиболее значимой исследовательской попыткой явилось так называемое "метаисследование" (Meta Study), проводимое по поручению министра науки и технологии в течение 1980-х годов и включавшее как эконометрические, так и ситуационные исследования (case-study) влияния технологических изменений на занятость. Хотя разнообразие исследований, включенных в программу, не позволяет сделать однозначные выводы, синтез, выполненный авторами, показывает, что именно "контекст" объясняет различия в наблюдаемых следствиях. В любом случае, технологическая инновация понималась скорее как фактор, ускоряющий тенденции, существующие на рынке труда, чем как их причина. Исследование показало, что в краткосрочной перспективе неквалифицированные работы, вероятно, будут вытеснены, хотя повышенная производительность, по-видимому, создаст больше рабочих мест в долгосрочной перспективе⁷¹.

Что касается Соединенных Штатов, здесь Флинн проанализировал результаты 200 ситуационных исследований, касающихся влияния инноваций на занятость в 1940-1982 гг. Он заключает, что, если инновации в промышленном производстве устранили нужду в высококвалифицированных рабочих местах и стимулировали создание низкоквалифицированных рабочих мест, то для обработки информации в офисах истинно противоположное: технологическая инновация подавляла нужду в низкоквалифицированной работе и создавала высококвалифицированные рабочие места. Таким образом, согласно Флин-ну, последствия инноваций существенно различались в зависимости от конкретной ситуации в отраслях и фирмах. Что касается отраслевого уровня, то анализ данных по пяти отраслям, проведенный Леви и др. (опять-таки в США), показал различия последствий технологических инноваций: в добыче железной руды, угля и алюминиевого сырья технологические изменения привели к росту выпуска и в итоге повысили уровень занятости; в сталеплавильной промышленности и автомобилестроении, напротив, рост спроса не компенсировал сокращение затрат труда на единицу выпуска и в результате рабочие места были потеряны. Проведенный Миллером в 1980-х годах (также по Соединенным Штатам) анализ доступных свидетельств о влиянии промышленных роботов привел к выводу, что большинство уволенных рабочих смогло вновь войти в ряды рабочей силы⁷².

Проведенные Дэниэлом в Соединенном Королевстве исследования о влиянии технологии на занятость на заводах и в офисах позволяют сделать вывод о том, что это влияние было незначительным. По оценкам другого исследования, проведенного Лондонским институтом политических исследований на выборке 1200 фирм во Франции, Германии и Соединенном Королевстве, для трех рассмотренных стран влияние микроэлектроникипривело к потере рабочих мест, эквивалентной соответственнно 0,5; 0,6; и 0,8% ежегодного падения занятости в обрабатывающей промышленности⁷³.

Обобщение результатов исследования, выполненного под руководством Ватанабе, о влиянии роботизации автомобильной промышленности в Японии, Соединенных Штатах, Франции и Италии, показало, что общая потеря рабочих мест может быть оценена между 2 и 3,5%, однако было сделано дополнительное предупреждение о существовании различных следствий (которые были оговорены мною выше), а именно рост занятости на японских заводах в связи с использованием микроэлектроники для переобучения рабочих и усиления конкурентоспособности⁷⁴. В случае Бразилии Сильва не обнаружил влияния технологий на занятость в автомобильной промышленности, хотя занятость значительно различалась в зависимости от уровня выпуска⁷⁵.

В исследовании влияния новых технологий на испанскую экономику начала 1980-х годов, выполненном под моим руководством, мы не нашли статистической взаимосвязи между колебаниями занятости и технологическим уровнем в обрабатывающей промышленности и в сфере услуг. Более того, исследования в рамках той же исследовательской программы, проведенные Сесилией Кастано в автомобильной промышленности и банковском деле в Испании, обнаружили тенденцию к позитивной связи между введением информационной технологии и занятостью. Проведенное Саэцом эконометрическое исследование эволюции занятости в Испании по секторам в 1980-х годах также обнаружило позитивную статистическую взаимосвязь между технологической модернизацией и ростом занятости благодаря возросшей производительности и конкурентоспособности⁷⁶.

Исследования, заказанные Международной организацией труда в Соединенном Королевстве, в странах ОЭСР в целом и в Южной Корее, кажется, также указывают на отсутствие систематических связей между информационной технологией и занятостью⁷⁷. Другие переменные в уравнении (такие, как отраслевая структура стран, институциональные контексты, место в международном разделении труда, конкурентоспособность, политика менеджмента и т.д.) перекрывают, по большей части, специфическое воздействие технологии.

Однако часто выдвигался аргумент, что наблюдаемые в 1980-е годы явления не полностью раскрывают масштаб воздействия информационных технологий на занятость, поскольку их распространение в экономике и в обществе в целом еще впереди⁷⁸. Это заставляет нас вступить на зыбкую почву прогнозов, имея дело с двумя неопределенными переменными (новые информационные технологии и занятость) и их еще более неопределенным соотношением. Тем не менее имеется ряд вполне изощренных имитационных моделей, которые проливают некоторый свет на обсуждаемые проблемы. Одна из них - это модель, построенная Блейзджаком, Эбером и Хорном для оценки макроэкономических влияний инвестиций в НИОКР в западногерманской экономике между 1987 и 2000 гг. Авторы построили три сценария. Только при самых благоприятных обстоятельствах технологические изменения увеличат занятость, усилив конкурентоспособность. Действительно, заключают авторы, потери занятости неминуемы, если не возникнет компенсирующего влияния со стороны спроса, а этот спрос не может быть создан только улучшением ситуации в международной торговле. Однако, согласно прогнозам их модели, "на совокупном уровне эффект спроса практически компенсирует релевантную часть предсказанного падения занятости"⁷⁹. Таким образом, похоже, что технологическая инновация негативно повлияет на занятость в Германии, но на довольно умеренном уровне. И снова здесь другие элементы, такие, как макроэкономическая политика, конкурентоспособность, отношения в промышленности, кажутся намного более важными факторами, определяющими эволюцию занятости.

В 1984 г. в Соединенных Штатах Леонтьевым и Дучиным было выполнено наиболее широко цитируемое имитационное исследование для оценки влияния компьютеров на занятость в 1963-2000 гг. с использованием динамической матрицы "затраты-выпуск" для экономики США⁸⁰. Сосредоточившись на своем промежуточном сценарии, они обнаружили, что по сравнению с численностью рабочих, которых нужно было бы занять, чтобы достичь такого же объема выпуска при сохранении постоянного уровня технологии, потребуется на 20 млн. рабочих меньше. Эта цифра, согласно их вычислениям, представляет падение потребности в рабочей силе на 11,7%. Однако это влияние сильно различается по отраслям и профессиям. Услуги, особенно работа в офисе, по предсказаниям, должны понести большие потери рабочих мест, чем промышленность, в результате массового распространения офисной автоматизации. Перспективы занятости конторских служащих и менеджеров значительно сократятся, в то время как у дипломированных специалистов они существенно улучшатся, а рабочие высокой квалификации и операторы сохранят свою долю в рабочей силе. Методология исследования Леонтьева-Дучина подверглась, однако, суровой критике, поскольку она опирается на ряд допущений, которые на базе ограниченного числа ситуационных исследований максимизируют потенциальное воздействие компьютерной автоматизации, одновременно ограничивая технологические изменения компьютерами. Кроме того, как показал Лоуренс, фундаментальный дефект этой и других моделей состоит в том, что в них допускается фиксированный уровень конечного спроса и выпуска⁸¹. Это именно то, что прошлый опыт технологической инновации, по-видимому, отвергает как наиболее вероятную гипотезу⁸². Если экономика не растет, очевидно, что трудосберегающие технологии сократят объем требуемого рабочего времени (даже по этой гипотезе в несколько ограниченном объеме -11,7%). Но в прошлом быстрые технологические изменения обычно были связаны с тенденцией к экономической экспансии, которая, увеличивая спрос и выпуск, создавала потребность в большем рабочем времени в абсолютных величинах, даже если требовалось меньше рабочего времени на единицу выпуска. Однако, ключевой вопрос в новый исторический период состоит в том, что в международно интегрированной экономической системе экспансия спроса и выпуска будет зависеть от конкурентоспособности каждой экономической единицы и от ее местоположения в данной институциональной обстановке (также называемой нацией). Поскольку качество и производственные затраты, определяющие конкурентоспособность, будут, по большей части, зависеть от инноваций в процессах и продуктах, вероятно, что ускоренные технологические изменения в данной фирме, отрасли или национальной экономике приведут к более высокому, а не более низкому уровню занятости. Это соответствует результатам исследования Янга и Лоусона, посвященного влиянию технологии на занятость и выпуск в США между 1972 и 1984 гг.⁸³. В 44 из 79 отраслей, исследованных авторами, трудосберегающие эффекты новых технологий были более чем компенсированы ростом конечного спроса, так что в целом занятость расширилась. На уровне национальных экономик исследования новых индустриальных стран Азиатско-тихоокеанского региона также показали резкое увеличение занятости, особенно в обрабатывающей промышленности, вслед за технологической модернизацией отраслей, усилившей их международную конкурентоспособность⁸⁴.

Размышляя над эмпирическими данными, полученными в различных европейских странах в более аналитическом духе, интеллектуальный лидер "школы регулирования" Робер Бойе в нескольких ключевых пунктах суммирует свою аргументацию по данному предмету⁸⁵.

1. При прочих равных условиях, технологическое изменение (измеренное интенсивностью НИОКР) повышает производительность и, очевидно, сокращает уровень занятости при любом данном уровне спроса.

2. Однако выигрыш в производительности может быть использован для относительного снижения цен, таким образом стимулируя спрос на данный продукт. Если ценовая эластичность выше единицы, падение цен, параллельное повышению производительности, фактически увеличит занятость.

3. Если цены постоянны, прирост производительности может быть обращен в увеличение реальной заработной платы или прибыли. Потребление и/или инвестиции будут тогда повышаться по мере осуществления технологических изменений. Если ценовые эластичности высоки, потеря занятости будет компенсирована дополнительным спросом как в старых, так и в новых секторах.

4. Однако ключевая проблема - это правильное соотношение между инновацией в процессах и инновацией в продуктах. Если инновация в процессах прогрессирует быстрее, то произойдет, при прочих равных условиях, сокращение занятости. Если темп инновации в продуктах будет сопоставим с темпом инновации в процессах, тогда вновь возникший спрос может обеспечить повышение занятости.

Проблема с такими элегантными конструкциями экономического анализа всегда состоит в допущениях: прочие условия никогда не бывают равными. Бойе сам признает этот факт и затем исследует эмпирическую корректность своей модели, снова отмечая широкий диапазон отклонений между различными отраслями и странами. В то время как Бойе и Мистраль нашли негативное отношение между производительностью и занятостью для ОЭСР в целом за 1980-1986 гг., проведенный Бойе сравнительный анализ стран ОЭСР выявил три различные структуры занятости для регионов с аналогичными уровнями интенсивности НИОКР⁸⁶.

1. В Японии эффективная модель массового производства и потребления была способна поддерживать рост производительности и занятости на базе повышенной конкурентоспособности.

2. В Соединенных Штатах наблюдались внушительные темпы создания рабочих мест, но большое количество этих мест были низкооплачиваемыми и низкопроизводительными в сфере традиционных услуг.

3. В Западной Европе большинство экономик вошло в порочный круг: чтобы справиться с растущей международной конкуренцией, фирмы вводили трудосберегающие технологии, увеличивая выпуск, но снижая способность создавать рабочие места, особенно в обрабатывающей промышленности. Технологическая инновация не увеличивала занятость. При европейских характеристиках того, что Бойе называет "способом регулирования" (например, правительственные экономические политики и стратегии бизнеса в области труда и технологии), инновации, вероятно, приведут к сокращению занятости в европейской ситуации. Однако инновация все больше затребована конкуренцией.

Исследование занятости, проведенное Секретариатом ОЭСР в 1994 г., после рассмотрения исторических и современных свидетельств отношения между технологией и занятостью завершается следующим выводом: "Детальная информация, главным образом из производственного сектора, свидетельствует о том, что технология создает рабочие места. С 1970 г. занятость в высокотехнологичных отраслях обрабатывающей промышленности расширилась в резком контрасте со стагнацией секторов со средней и низкой технологией и потерей рабочих мест в промышленном производстве с низкой квалификацией занятых (около 1% в год). Страны, которые наилучшим образом приспособились к новым технологиям и переориентировали производство и экспорт на быстрорастущие высокотехнологичные рынки, показывают тенденцию к созданию большего числа рабочих мест... Япония в 1970-х и 1980-х годах имела темпы роста занятости в обрабатывающей промышленности на уровне 4% по сравнению с ростом на 1,5 % в США. За тот же период Европейское сообщество, где экспорт все больше концентрировался в относительно низкооплачиваемых и низкотехнологичных отраслях, пережило падение занятости в обрабатывающей промышленности на 20%"⁸⁷.

В итоге, по-видимому, общая тенденция состоит в том, что не существует систематического структурного соотношения между распространением информационных технологий и эволюцией уровня занятости в целом по экономике. Рабочие места вытесняются и новые рабочие места создаются, но количественное соотношение между потерями и выигрышем различается по фирмам, отраслям, регионам и странам в зависимости от конкурентоспособности, стратегии фирм, правительственной политики, институциональной среды и относительного положения в глобальной экономике. Конкретный результат взаимодействия между информационной технологией и занятостью зависит главным образом от макроэкономических факторов, экономических стратегий и социо-политических контекстов. В целом, прогнозы занятости для стран ОЭСР на начало XXI в. предсказывают значительный рост числа рабочих мест для США и умеренный рост для Японии и Европейского сообщества (12 стран): на период 1992-2005 гг. прогнозируемый чистый рост рабочих мест должен составить 24 млн. (общее увеличение на 19% за данный период) в США; в Японии - 4 млн. (рост на 6 %) и в Европейском Союзе - около 10 млн. (рост между 6 и 7%)⁸⁸. Однако эти прогнозы высоко чувствительны к вариациям в допущениях, на которых они основаны (таких, как миграции и коэффициенты участия в рабочей силе). Это именно то обстоятельство, о котором я говорил. Эволюция уровня занятости не есть нечто данное, что должно быть результатом комбинации стабильных демографических данных и прогнозируемого темпа распространения информационной технологии. Она будет в значительной мере зависеть от социально детерминированных решений об использовании технологии, от иммиграционной политики, от эволюции семьи, от институционального распределения рабочего времени в жизненном цикле и от новой системы отношений в промышленности.

Таким образом, информационная технология per se не вызывает безработицы, даже если она явно сокращает затраты рабочего времени на единицу выпуска, но при инфор-мациональной парадигме изменяются род рабочих мест, их количество, качество и характер выполняемой работы. Так, новая производственная система требует новой рабочей силы; те индивиды и группы, которые не способны приобрести информационную квалификацию, могут быть исключены из рабочей силы или понижены в ранге как работники. Кроме того, поскольку информациональная экономика есть глобальная экономика, широко распространенная безработица концентрируется в некоторых сегментах населения (например, французская молодежь) и в некоторых районах (таких, как Астурия) и может действительно стать угрозой в странах ОЭСР, если глобальную конкуренцию не ограничить и если не трансформировать "способ регулирования" отношений между трудом и капиталом.

Окостенение капиталистической логики с 1980-х годов благоприятствовало социальной поляризации, несмотря на модернизацию профессиональной структуры. Эта тенденция не является необратимой. Она может быть выправлена путем обдуманной политики, нацеленной на уравновешивание социальной структуры. Но предоставленные самим себе силы неограниченной конкуренции в информациональной парадигме будут подталкивать занятость и социальную структуру к раздвоению. Наконец, гибкость трудовых процессов и рынков труда, вызванная возникновением сетевого предприятия и ставшая возможной благодаря информационным технологиям, глубоко затрагивает социальные отношения в производстве, унаследованные от индустриализма, вводя новую модель гибкой работы и новый тип работника - работника с гибким рабочим временем.

⁵⁹ Сбалансированный и тщательный анализ трендов безработицы в последние два десятилетия см.: Freeman and Soete (1994).

⁶⁰ Lawrence 91984); Commision of the European Communities (1994); Cyert and Mowery (eds) (1987); OECD (1994b); Jones (1982); Hinrichs et al. (eds) (1991); Bosch et al. (1994).

⁶¹ OECD (1994b).

⁶² OECD Employment Outlook, несколько лет.

⁶³ OECD (1994b: 13).

⁶⁴ King (1991); Rifkin (1995); Aznar (1993); Aronowiz and Di Fazio (1994). Самая заметная характеристика всех этих сочинений о "безработном обществе" - это то, что в них не приводится никакого последовательного, строгого доказательства присутствующих там утверждений; они опираются на вырванные из контекста вырезки из прессы, примеры фирм, произвольно выбранные в некоторых странах и секторах, на "почерпнутые из здравого смысла" аргументы об "очевидном" воздействии компьютеризации на рабочие места. Не существует серьезного анализа, объясняющего, например, высокий темп создания рабочих мест в США и Японии по сравнению с Западной Европой; едва упоминается взрывной рост занятости в Восточной и Юго-Восточной Азии, особенно в обрабатывающей промышленности. Поскольку большинство этих авторов относят себя к "политическим левым", достоверность их произведений нужно поставить под вопрос, прежде чем их необоснованные тезисы заведут трудящихся и "политическое левое крыло" в новый тупик, в лучших традициях идеологического саморазрушения.

⁶⁵0ECD( 1994с).

⁶⁶ Kaplinsky (1986).

⁶⁷Bessant(1989).

⁶⁸ Kaplinsky (1986:153).

⁶⁹Bessant(1989:27,28,30).

⁷⁰ Japan Institute of Labour (1985: 27).

⁷¹ Schettkat and Wagner (eds) (1990).

⁷² Miller (1989: 80); Flynn (1985); Levy et al. (1984); OTA (1984,1986).

⁷³ Daniel (1987); Northcott (1986).

⁷⁴ Watanabe (ed.) (1987).

⁷⁵ Cited in Watanabe (1987).

⁷⁶ Castells et al. (1986); Castano (1994b); Saez et al. (1991).

⁷⁷ Swann (1986); Ebel and Ulrich (1987); Pyo (1986).

⁷⁸ См., например, апокалиптические пророчества Адама Шаффа (Schaffl992). Удивительно, мягко говоря, видеть внимание, которое оказывают средства массовой информации такой книге, как Rifkin (1995), провозглашающей "конец труда", опубликованной в США, где в 1993-1996 гг. было создано свыше 8 млн. новых рабочих мест. Качество этих рабочих мест и оплата на них - вопрос другой (хотя квалификационный профиль был выше, чем в среднем по всей структуре занятости). Работа и занятость действительно трансформировались, как пытается утверждать автор. Но численность оплачиваемых рабочих мест в мире, невзирая на проблемы в западноевропейской экономике, связанные с институциональными факторами, достигла высочайшего в истории пика и продолжает расти. Коэффициенты участия в рабочей силе возрастают повсюду благодаря беспрецедентному включению женщин в рынок труда. Игнорировать эти элементарные данные значит игнорировать наше общество.

⁷⁹ Одна из самых систематических попыток прогнозирования экономического влияния новых технологий и воздействия их на занятость была предпринята "Метаисследованием" в Германии в конце 1980-х годов. Основные результаты представлены в Matzner и Wagner (eds) (1990). Особенно см. главу "Секторные и макроэкономические воздействия НИОКР на занятость" в Blazejczak et al. (1990:231).

⁸⁰ Leontieff and Duchin (1985).

⁸¹ См. Cyert and Mowery (eds) (1987); Lawrence (1984).

⁸² См. Landau and Rosenberg (eds) (1986); OECD (1994b); Lawrence (1984).

⁸³ Young and Lawson (1984).

⁸⁴ Rodgers (ed.) (1994).

⁸⁵ Boyer (1990).

⁸⁶ Boyer and Mistral (1988); Воуег (1988b).

⁸⁷0ECD(1994b:32).

⁸⁸ OECD (194Ь). Более широкое обсуждение этих данных и политических проблем, связанных с будущим труда и занятости, см. Stevens and Michalski (1994).