10.1. Введение

В любом анализе, который приводит к выбору конкретной стратегии или системы оружия из нескольких альтернатив, обычно исходят из некоторого предположения о поведении противника. Если четкая формулировка этого предположения не дается, оно приводится в какой-то части анализа. Система оружия или стратегия, которая нам кажется лучшей, обычно находится в зависимости от того, какая система оружия или стратегия предполагается у противника.

Может показаться, что мы всегда для большей надежности предполагаем, что противник для нас будет делать только самое худшее. Но самое худшее, что он может сделать нам, не обязательно самое лучшее, что он может сделать для себя. Например, идея устрашения основывается на возможности сделать самое худшее для нас (нанесении нам внезапного удара), которая равносильна весьма неприятным последствиям для противника (нанесению ответного удара). Поэтому предполагать, что он просто предпримет самое худшее, это значит предполагать неизбежность войны до конца.

Но даже в случаях, когда наши интересы и интересы противника строго противоположны, мы все же не в состоянии точно определить поведение противника путем простого предположения, что он сделает самое худшее. Причина этого в том, что он находится в почти таком же положении, в котором находимся мы. В то время как наш лучший выбор зависит от того, что собирается сделать он, его лучший выбор зависит от того, что собираемся сделать мы. Когда мы проектируем нашу систему доставки бомб, мы хотим знать, какую ПВО собирается иметь противник. Когда он проектирует свою ПВО, он хочет знать, какую систему доставки бомб собираемся иметь мы. В то время как мы пытаемся использовать слабость системы противника, он пытается использовать слабость нашей системы. Единственное верное предположение, которое мы можем сделать, заключается в том, что противник будет приспосабливаться. В меру своих способностей он будет приспосабливать свою систему к тому, что он знает или может предсказать в отношении нашей системы.

Это значит, что нам приходится проводить исследования систем за противника и за себя. Чтобы предвидеть его стратегию и выбор оружия, мы должны взглянуть на эту проблему с его точки зрения. И хотя, естественно, имеются различия в деталях в отношении нашего изучения его проблемы и своей собственной, логика исследования систем требует от нас игры с обеих сторон.

Мы можем отнести эту проблему к более широкой области планирования в условиях неопределенностей. Почти при любом анализе альтернативных систем оружия мы встречаемся с неопределенностью. Одним из многих источников неопределенности является сам противник. Мы не знаем столько, сколько нам хотелось бы знать о том, как он действовал бы в войне, как хороша его техника, как быстро осуществляются его исследования и разработки, как сплочены его союзники и т. д. Среди этих неопределенностей, касающихся противника, имеется несколько таких, которые особенно интересны, так как они связаны с решениями, которые он собирается принять. Они связаны с тем, что он знает или о чем догадывается в отношении того, что мы можем сделать, и в отношении решений, которые мы собираемся принять. Говоря другими словами, имеются определенные решения, принимаемые нами и противником, в которых мы пытаемся угадать действия друг друга и избежать того, чтобы наши действия были угаданы, и делаем попытку приспособиться к решениям и выбору, уже сделанными каждым из нас, и предвидеть выбор или решения, к которым каждый из нас должен прийти. Именно этот конкретный вид неопределенности рассматривается в данной главе.

Я хотел бы предупредить читателя заблаговременно о том, что, когда мы пытаемся подойти вплотную к этому конкретному виду неопределенности, мы должны иметь дело с чем-то неуловимым. Мы имеем дело, скорее, с ожиданиями противника, чем с его возможностями. Даже более того, мы имеем дело не просто с ожиданием противника о будущих событиях, а с его ожиданиями того, что мы ожидаем от него. Возможно, это не очень удобный вид анализа, которым следует заниматься, но более утешительного выбора здесь сделать нельзя. Если мы примем оптимистическое предположение о том, что можем угадать действительные намерения противника, или о том, что при любом нашем действии он будет поступать точно так, как мы хотели бы, то в этом случае мы будем основывать всю нашу стратегию на опасном предположении, будто наш противник глуп. Если мы впадем в другую крайность и сделаем осторожное предположение, что при выборе нами любого действия противник всегда будет заблаговременно угадывать наши действия, мы не только будем пессимистами и упустим, вероятно, некоторые возможности, но и будем предполагать, что противник знает, какие решения мы собираемся принять до того, как мы их приняли. Любая из этих крайностей настолько неудовлетворительна, что независимо от того, нравится она или нет, нам придется изобрести какое-нибудь средство для того, чтобы справиться с тем неуловимым, о чем говорилось выше.